«ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МАТЕРИ» (Madres paralelas): ТЕНИ ПРОШЛОГО И СЕКСУАЛЬНОСТЬ

Глубокий и красивый фильм, внимательный к мелким деталям женской чувствительности.
Принимая во внимание поистине драгоценную фильмографию автора (в частности фильм 2019 года, «Боль и слава»), можно сказать, что «Параллельные матери» (2021 г.) рассматривает, с точки зрения изменчивости гендерных взглядов, совершенно определенно присутствующие различия между полами именно в деталях материнства.
Две женщины, героини картины, одновременно рожают в больнице. Обе они одиноки, но обе хотели бы иметь своих детей. Одна из них зрелая (Джанис), видит себя на пороге возраста, когда возможно есть риск того, что она не сможет больше иметь детей. Именно поэтому женщина отталкивает своего партнера (Артуро), который просит её прервать случившуюся беременность.
Другая юная (Анна) – несовершеннолетняя, брошенная девушка, оставшаяся наедине с нарциссической и бесправной матерью, у которой «преобладают мысли о наслаждении». Девушка зачала ребенка в состоянии алкогольного опьянения, в одну из тех ночных прогулок, которые представляются, когда говорят о «La Movida Madrileña» (букв. Мадридская движуха). Это явление больше не является тем «социальным, культурным и художественным движением жизни», который был характерен для Испании начла 80-х годов, после окончания диктаторского режима Ф. Франка. Сейчас в городских реалиях «Movida» распространилась в виде преимущественно ночных мероприятий, в которых обычно и негласно допускается употребление алкоголя и других веществ.
Однако, вернемся к повествованию. Рождаются две девочки, что нуждаются в медицинском уходе и их забирают у матерей в первые часы жизни.
Здесь происходит событие, многократно описанное и известное нам из мифов и легенд всего мира (от Эдипа и Моисея до самого основателя Рима), – подмена новорожденного ребенка.
Двух девочек по ошибке поменяли местами, но никто этого не замечает. Никто не замечает, пока Артуро ни приходит навестить свою дочь в первый раз.
Даже в мужских образах режиссеру удается быть трогательным и деликатным, но все же заметно более лаконичным, чем в представлении женской вселенной, к которой в картине он чувствует себя ближе всего.
По сюжету фильма, отношения единственного мужского персонажа (Артуро), с его возлюбленной (Джанис) складываются на основании общего интеллектуального, исторического и межпоколенческого интереса. Извечная рана исчезновения тысяч диссидентов от рук фалангистов во время власти фашистского диктатора Франсиско Франко объединяет их. Между ними вспыхивает страсть, возникает влюбленность и случается беременность. Но когда женщина объявляет о зачатии, мысли мужчины заняты другим. Аборт кажется ему простым делом. Как часто это бывает, тот легко говорит о том, что он не может развестись, потому что его жена больна да и время неподходящее.
Для женщины же реальность совершенно другая: не существует понятия «подходящего» или «неподходящего» времени в том, что касается рождения ребенка. Ребенок есть, и это настоящее глубокое желание. Желание, которое отдаляет её от мужских соображений «о более подходящем времени», о том, что будут «другие возможности» рожать ребенка, и так далее. Как если бы такое соматопсихическое разрывное событие, как аборт и замена одного ребенка другим, было бы возможным. Но мужчина этого понять не может.
Здесь режиссер клеймит еще один фундаментальный аспект различий между полами. Когда Артуро приходит, чтобы встретиться с дочерью, он сразу замечает, что девочка экзотическая (в этимологическом смысле: «exos», внешний, чужой). Возникает обычное сомнение в неопределенности отцовства, то есть в том, что у женщины был другой любовник. Мужчина представляет собой, ту полностью мужскую неуверенность перед лицом тайны и всемогущества женской сексуальности, которая всегда может (совокупиться, зачать, манипулировать, сохранять контроль) против более импульсивной, поспешной, поверхностной мужской хрупкости. Для женщин, с другой стороны, амбивалентность материнства выходит за рамки этих определенностей. Оно отвечает принципу сохранения вида, намного превосходящему принцип сохранения индивида. И Педро Альмодовар представляет эту двойственность событиями, происходящими в картине, вплоть до принятия чужого ребенка материнским объектом (практически усыновленного, но он мог быть и ребенком рожденным ЭКО с использованием донора).
Тем не менее этот визит отца девочки вызывает тревогу у женщины, сомнения и мысли о подмене младенца, оставив нетронутыми мощные узы материнства. После короткой и мучительной попытки отвергнуть эту мысль, Джанис прибегает к генетической экспертизе. Ей приходится признать, что это не её ребенок и что Артуро был прав.
Анна родила своего ребенка, но судьба распорядилась так, что подмененная девочка внезапно умерла в колыбели.
Из этого следует множество тонких деталей: зрелая мать была озабочена тем, как контролировать дыхание новорожденной, особенно во сне. Она хотела, чтобы ребенок всегда лежал на боку, «чтобы не подавился срыгиванием», или у нее случались внезапные пробуждения, когда она брала ребенка на руки и прикладывала к груди.
Юная мать, напротив, кажется более отстраненной. Например, говоря о феномене смерти в кроватке, – «мозг забывает дышать».
Этот момент может ввести микропсихоаналитические размышления о пренатальной жизни и страданиях плода, вызванных патологическими состояниями матери, всегда связанными с кислородным голоданием. Отсылая читателя к другим опубликованным статьям, я считаю, что сегодня эти состояния часто связаны с употреблением психотропных веществ.

Автор: Джойя Марци
Перевод с итальянского: Бруна Марци
Редакция: Надежда Теплова