Мне бы хотелось проиллюстрировать некоторые размышления о психологических механизмах, определяющих трудности в установлении эмоциональных и сексуальных отношений. Я считаю, что это торможение является симптоматическим проявлением конфликта, имеющего предсознательный/сознательный и бессознательный аспекты. Предсознательный/сознательный аспект выражается в депрессивных мыслях, таких как «никто меня не любит, никто меня не хочет». Другими словами, сознательное желание сексуальных отношений блокируется неизвестным внутренним препятствием, которое проецируется на внешний объект, имеющий преследующие компоненты. Это препятствие, представляющее собой бессознательную часть конфликта, по моему мнению, является табу. Во вторичном процессе табу может проявляться в различных формах, поэтому, в зависимости от обстоятельств, среды и ситуаций, виновниками неудачи могут быть: воспитание, обычаи, мораль, культура, политика, общество и т. д. Трудности в любовных отношениях проявляются различными симптомами: неустойчивость связи, сексуальная неудовлетворенность, импотенция и фригидность, эмоциональная и социальная изоляция. Они связаны со многими формами психопатологии — от самых тяжелых (психозы) до тех, которые имеют более благоприятный прогноз, таких как (и это лишь некоторые из них) расстройства личности, расстройства пищевого поведения, расстройства гендерной идентичности. Кроме того, они описаны в рамках фобических и обсессивно-компульсивных неврозов. Гипотеза, которую я собираюсь выдвинуть, заключается в том, что в основе этих торможений, и в прямой зависимости от тяжести симптомов, лежат остаточные проявления первичного нарциссизма, препятствующие познанию объекта. Я имею в виду познание как в эмоциональном, так и в когнитивном смысле. Таким образом, я постулирую связь между табу и нарциссизмом, а также между когнитивным познанием и прикосновением. По Фрейду (1912 г.) «…главный и существенный запрет невроза, как и табу, — это запрет на прикосновение, délire detoucher. Запрет распространяется не только на прямой физический контакт, но и охватывает все, что заключено в переносном значении «войти в контакт». Все, что направляет мысли к запретному, вызывая ментальный контакт, запрещено в той же степени, что и прямой физический контакт». (Тотем и табу)
Другими словами, обсессивно-компульсивный невротик изолирует себя, чтобы не касаться ни физически, ни ментально. Обсессивное мышление — это не что иное, как центростремительное круговое движение мыслей, в котором постоянно повторяется никогда не совершенное действие. В этом смысле мышление заменяет действие, обеспечивая субъекту суррогатное удовольствие. Эта динамика особенно очевидна во время длительных сеансов, поскольку увеличение времени спасобствует возврат вытесненного (мысль о запретном действии). Трудно спланировать все, что будет сказано за три часа. По этой причине пациенту необходимо найти выход из тупика. Бывает, что люди выбирают любимую, абсолютно повторяющуюся тему, которая часто касается неэффективности лечения. Они жалуются тем, что анализ не продвигается. Бесполезны попытки вернуть человека к основной ассоциативной цепочке, возможно, интерпретируя сопротивление. Очевидно, чтобы требовать стольких умственных усилий и таких трудностей, тема, которую следует избегать, должна содержать жизненно важные элементы. Объект/цель влечения (тот, кто сознательно желается), в результате смещения инвестирован вытесненными инцестуозными желаниями (следовательно, бессознательными), которые делают его одновременно священным и нечистым, привлекательным и опасным. Табуированный объект, или, скорее, табуированная ситуация активирует сильные желания обладания и разрушения, которые вынуждают субъекта, изолироваться, держаться на расстоянии, не прикасаться. Используя несколько примеров из клинического опыта, я постараюсь продемонстрировать только что сказанное.
Одна женщина обратилась ко мне с жалобой на депрессивное состояние, которое продолжалось несколько месяцев, без возможности рационального объяснения. Ее беспокоила внезапная мысль о том, что у ее мужа есть любовница. У нее не было никаких конкретных доказательств, вызывающих сомнение в верности мужа; наоборот, он постоянно подтверждал свою любовь к ней. Хотя пациентка поддерживала хороший контакт с реальностью и могла критиковать навязчивые мысли, она не могла избавиться от мысли об этой женщине. Она говорила: «У меня навязчивая идея этой женщины, не то что мой муж думает о ней, я зациклена на ней. Я не могу выбросить ее из головы… она похожа на меня, моя копия, мужчина с длинными волосами…». Пара не смогла иметь детей из-за так называемого «психического бесплодия». После нескольких попыток искусственного оплодотворения они отказались. Сексуальные отношения никогда не были частыми; женщина признавала, что не испытывала сильного сексуального желания, даже в молодости, несмотря на то, что у нее было много поклонников. Пациентка сознательно высказывала желание не отдаляться от мужа. Она боялась разлуки, не могла спать одна. Анализ показал, что близость объекта служила ей для уменьшения чувства вины; прикосновение в данном случае было своего рода ритуалом, отвращающим ее бессознательные желания. «У меня есть навязчивая мысль, что мой муж умрет» — говорила она, а его отсутствие подпитывало эти разрушительные фантазии. Можно сказать, что в таких случаях отсутствие объекта в поле восприятия способствует преобладанию галлюцинации, как будто субъект не приобрел функцию абстрактного мышления и реконструкция объекта не может происходить без его присутствия. Когда объект воспринимается, субъект может инвестировать в него. В крайнем случай субъект может испытывать своего рода «когнитивный диссонанс», когда, как и в случае с двусмысленными фигурами, то ли преобладает восприятие реальности, то ли галлюцинация. Наоборот, в отсутствие объекта происходит полное отстранение либидо в нарциссическом смысле. Результатом является короткое замыкание, которое питает фантазмы. Женщина была одержима двумя мыслями: соперница, смерть мужа. Мне кажется очевидным, что в нынешнем эдиповом треугольнике, если бы желание смерти супруга осуществилось, образовалась бы гомосексуальная пара: анализируемая и соперница, которая является не кем иным, как ее alter ego, или, скорее, всемогущим идеалом, существом, имеющим обоими сексуальными атрибутами: «мужчина с длинными волосами», как она сама говорила. Подводя итог: желание иметь счастливую семейную жизнь, выраженное на сознательном уровне через желание «прикасаться к мужу», блокировалось навязчивой идеей соперницы и не менее навязчивой идеей о смерти мужа. Следствием стали постоянные ссоры и, следовательно, растущее отдаление партнеров. Чувство вины и последующая депрессия проистекали из бессознательной стороны истории, то есть из желания, чтобы навязчивые идеи реализовались.
Реализация навязчивых идей представляет собой табу: устранение мужа, заменяющего эдипального родителя. Гетеросексуальный брак с наличием партнера противоположного пола препятствует нарциссической фантазии о самовоспроизводстве и устанавливает неизбежность гетеросексуальности в репродуктивных целях. Теперь я хотела бы проиллюстрировать еще один случай. Молодой человек жаловался на появление симптомов клаустрофобии всякий раз, когда он влюблялся в женщину и хотел построить с ней длительные отношения. Для этого мужчины табу на прикосновение касалось только женщин, в которых он влюблялся. В целом, это мало инвалидирующий симптом, поскольку мужчина не испытывал других проблем в межличностных отношениях, а также сексуальных проблем; наоборот, он утверждал, что добивается успеха с женщинами и получает удовольствие от сексуальных контактов. Однако с годами и с наступлением зрелого возраста ситуация ухудшилась, и симптоматика усугубилась: конфликт между сознательным желанием объединиться с любимой женщиной, с которой можно завести детей, и табу, то есть бессознательным аспектом запрета, который проявлялся в клаустрофобных симптомах, не позволял ему приблизиться. Когда он говорил о любимой женщине, он выражал страх причинить ей боль, заставить ее страдать. Он чувствовал себя ужасно виноватым перед женщинами, которым, по его мнению, причинял огромные страдания. Слушая его, у меня возник спонтанный вопрос: в каких чудовищных грехах он себя винит? Конечно, я оставила этот вопрос при себе, ожидая появления бессознательного материала. В работе «К вопросу о психологии любовной жизни» Фрейд (19120-17) иллюстрирует проблему с мужской точки зрения, касавшаяся так называемой психической импотенции, которая, по его словам, происходит из-за реактивации инцестуозных желаний, перенесенных на нынешний объект желания. Он говорит, поэтому, о случаях, когда мужчины могут связаться только с женщинами, которые обесценены с эмоциональной точки зрения, чтобы держаться подальше от людей, напоминающих прежний объект любви. Мой клинический опыт позволяет мне сказать, что в зависимости от преобладания симбиотической/оральной, анальной или генитальной фиксации агрессия в форме влечения к обладанию может быть направлена на объект противоположного пола, того же пола или на себя. В данном мной случае агрессия была направлена преимущественно на женщину. Желание заключалось в том, чтобы завладеть объектом и контролировать его. Трудность в переносе деструктивного влечения на отца препятствовала доступу к положительному Эдипу, а значит, переходу от нарциссических отношений к объектным отношениям. Восприятие агрессии вызывало, в качестве реактивного образования, фобическую защиту, то есть избегание объекта. Единственным выходом, который оказался возможным, стали гетеросексуальные отношения, направленные на получение сексуального удовольствия с последующим снижением напряжения. Другими словами, субъект мог поддерживать удовлетворительное самочувствие, избегая табуированного объекта, обрекая себя при этом на одиночество.
Молодая женщина обратилась за психологической консультацией после сексуального насилия, совершённого незнакомцем. В последствие у неё развилась сильное отвержение к мужчинам. В частности, она испытывала приступы тревоги каждый раз, когда встречала незнакомца. Тем не менее, она сохранила свой стил жизни: долгие прогулки в уединённых местах. В результате углубленного анализа материала выяснилось, что место, где произошло насилие, было связанно с чувством вины из-за аборта, совершённого несколько лет назад. Девушка забеременела от парня, на которого были направлены инцестуозные фантазии. Эти два эпизода (сексуальное насилие и прерывание беременности) оказались тесно взаимосвязанными. Страх/желание рожать инцестуозного ребенка, был бессознательной причиной, которая подтолкнула её к аборту и продолжала направлять её на прогулки в уединённых дорогах. Аборт не смог ослабить чувство вины, которое отражалось во всех аспектах её отношений и работы, приводя девушку к постепенной эмоциональной и социальной изоляции. Интенсивность желания и сопутствующей необходимости в наказании были огромные. После сексуального насилия девушка написала заявление в полиции, тем не менее продолжала чувствовать себя виноватой, и что не имела право испортить жизнь агрессора. Дальше жизнь стала настоящим адом: навязчивое сомнение в том, что она идентифицировала не того человека, терзало её день и ночь; она начала серию процедур, направленных на проверку правильности идентификации, но ни одно подтверждение не могло её успокоить: сомнение возвращалось снова и снова. Мы снова можем говорить о дефекте усвоения информации или, иначе говоря, о расщеплении между восприятием реального объекта и фантазией. Бессознательное желание рожать инцестуозного ребенка (табу) заставляло женщину постоянно искать ситуации, которые могли бы реконструировать событие беременности (например, прогулки в уединённых местах), тогда как чувство вины подпитывало сознательный запрет, выражавшийся в эмоциональной изоляции, а также в поиске саморазрушительных методов искупления. Структуры, обладающие жёсткими обсессивными чертами, делают особенно трудным разрушение этих блоков. Эффективно справляться с ними можно, используя микропсихоаналитическую технику изучения фотографий. Использование инструментов для постепенного увеличения изображений иногда позволяет легче разрушить старую перцептивную схему и действительно усвоить ту информацию, которая оставалась как будто “в тени”, изолированной. Поток эмоций приведёт к представлению, которое позволит осознать бессознательные содержания, поддерживающие галлюцинацию, то есть к недоступному, непроизнесенному объекту – к табу.
© Bruna Marzi
БИБЛИОГРАФИЯ
- Bolmida P. (1992) Considerazioni sul tabù del toccare. In: Bollettino dell’Istituto italiano di micropsicoanalisi n. 12. Torino: Tirrenia Stampatori.
- Everbroeck van N. (1974): Histoire, Croyancedes Ekonda et de leur Batoa.
- Fanti S. (1984). Dizionario di psicoamalisi e Micropsicoanalisi. Roma: Borla.
- Freud S. (1910-1917). Psicologia della vita amorosa. Opere, 6. Torino: Bollati Bo-ringhicri, 1980.
- Freud S. (1912-1913). Totem e tabu. Opere, 7: 36. Torino: Bollati Boringhieri, 1980.
- Freud S. (1913). Un caso di nevrosi ossessiva. Opere, 6. Torino: Bollari Boringhieri.
- Marenco D. (1990) La sindrome emicranica come manifestazione del tabù del toccare. In: Bollettino dell’Istituto italiano di micropsicoanalisi n. 9 Torino: Tirrenia Stampatori
- Marzi B. (2005) Elaborazione onirica dei traumi incestuosi. Rivista multimediale psicoanalisi e scienza psicoanalisi.it
Responsabile scientifico di Micropsy.academy, piattaforma per l’aggiornamento professionale di psicologi, psicoterapeuti, medici e psichiatri. E’ perito presso il Tribunale Civile di Bergamo. E’ autrice di numerose pubblicazioni presentate a Congressi nazionali ed internazionali. Curatore e co-autore di 4 libri in lingua russa. Possiede un’ottima conoscenza parlata e scritta dell’inglese e del russo.
————
Born in Frosinone on 01.13.1958. Graduated in Psychology at “La Sapienza” University of Rome. She carried out psychoanalytic training in Turin and Switzerland. Member of Italian Psychologists Association since its constitution in 1990 (n.5482). Member of the International Society of Micropsychoanalysis and training analyst of Swiss Institute of Micropsychoanalysis. Main lecturer of the module “Micropsychoanalysis” in the Postgraduation programme of “Psychoanalysis, psychoanalytical psychotherapy and psychoanalytical consultation” at Moscow Institute of Psychoanalysis. She works in Bergamo and Moscow, where she practices psychoanalysis and psychotherapy in Italian, Russian and English with people of different nationalities. She has extended experience on psychotherapy of battered and sexually abused women. She’s trainer and supervisor of several Hosting Communities for children and women and leads master classes for postgraduate psychologists in Italy and Russia. Scientific manager of training platform Micropsy.academy. Expert of the Court of Bergamo: Author of several scientific publications presented at National and International Congresses. She’s fluent in English and Russian languages.
————
Доктор психологии – психотерапевт – психоаналитик. Закончила психологический факультет римского университета «La Sapienza». Далее специализировалась в
микропсихоанализе и микропсихоаналистической психотерапии в Турине и в Швейцарии под руководством Проф. Н. Пелуффо. Зачислена в Орден психологов с самого его основания в 1990 (No 5482). Действительный член Международного общества микропсихоанализа, тренинговый психоаналитик Швейцарского института микропсихоанализа. Руководитель курса по микропсихоанализу в Московском институте психоанализа. Благодаря работе в области медицинских
и социальных услуг приобрела обширный опыт в случаях
психологического, физического и сексуального насилия по отношению к детям и женщинам. Ведет преподавательскую деятельность и супервизии с психологами и психотерапевтами разных учреждений. Эксперт Судьи г. Бергамо. Научный руководитель обучающей платформы Micropsy.academy. Является автором многих научных докладов и статей, представленных как на национальных, так и на международных Конгрессах. Хорошо владеет английским и русским языками.
